Меч Господа нашего-3 [СИ] - Александр Афанасьев

— Омен… — сказали все синхронно в ответ на слова хозяина стола и совершили вуду

Над столом повисла тишина…

— Я не буду приветствовать каждого из вас — начал говорить хозяин стола на русском, потому что здесь у каждого был свой язык, и чтобы никого не оскорбить, следовало говорить на общем для всех русском — потому что я приветствую всех вас, и в вашем лице приветствую весь многострадальный народ Дагестана, долгие годы находившийся во тьме безбожия и неверия, под пятой русистов и только сейчас идущий к свету. Аллаху Акбар!

— Аллаху Акбар — синхронно, но нестройно отозвались старейшины и авторитеты

— Я обращаюсь к вам не от своего имени, но от имени величайшей в истории Империи — Британской Империи, что дала выход к свету многим народам, в то время как Русня загоняла народы во тьму. Я обращаюсь к вам не как посторонний человек, но как человек, в жилах которого течет кровь князя Нартшао!

Это заявление, взрывоопасное по сути своей — произвело должное впечатление на публику. Люди начали тайком переглядываться…

— Сказать можно все что угодно — сказал один из даргинских авторитетов, коренастый здоровяк, бывший чемпион России по таэквондо — если язык без костей…

Надо сказать, что это было совсем не сборище благоообразных, седых, бородатых стариков. В основном здесь были либо религиозные авторитеты, либо деловые, либо того круче — криминальные. А были — и те и другие и третьи разом. В современном Дагестане — стариков слушать было не принято, уважение им оказывали в селах и то — на бытовом уровне.

«Англичанин» рванул рубаху. На темной, загорелой коже — чернела родовая цепь с полумесяцем…

Самое смешное было то, что хоть цепь и была поддельной, сфабрикованной и искусственно состаренной британскими ювелирами — «англичанин» и впрямь был давним потомком князя Нартшао. Бывший майор ГРУ всегда это помнил — отец не давал забыть.

Люди вглядывались в цепь.

— И что? — грубо спросил тот же самый авторитет — мне то что с того?

— Долгие годы вы находитесь под пятой Русни. Долгие годы вы не можете стать независимыми и сами не можете распоряжаться богатствами своей земли! А они велики! Знаете, сколько стоит нефть Каспия? Сколько стоит газ Каспия? Сколько полезных ископаемых — ждут своего часа в ваших горах? Русисты воруют их у вас, сосут соки вашей земли, а потом бросают вам жалкие подачки! Посмотрите, как живут люди в Кувейте! В Саудовской Аравии! Последний нищий живет там лучше вас! Весь народ живет там как шейхи! Они нанимают англичан и американцев и те работают на них! А вы — работаете на русистов, которые вас же и обворовывают!

Палец поднял один из авторитетов лезгинского народа, крупный предприниматель

— Сейчас есть правила игры — сказал он — какие бы они не были, но есть правила игры. Я знаю, кому и сколько я должен дать, чтобы играть в нее. А что вы предлагаете взамен?

— Подключиться к газо и нефтепроводам, идущим через территорию Азербайджана — моментально перестроился британский посланник — они уже готовы, работы — максимум на год. После чего — вы сами сможете экспортировать углеводороды и получать всю прибыль от них. Ваши углеводороды пойдут как легкие, а русские разбавляют их своей тяжелой, сернистой нефтью.

— А кому пойдет прибыль? Вы, собственно, кого представляете?

Бывший майор ГРУ сделал для себя заметку — этого человека надо убить и как можно быстрее. Он задает правильные вопросы и потому очень опасен.

— Я представляю интересы неких некоммерческих организаций, которым не все равно, что происходит на Кавказе.

— Конкретнее — не отстал лезгин

— Вай, зачем терзаешь нашего гостя, майрутдин-эфенди… — сказал представитель даргинцев — ваххабит — ты лучше скажи, уважаемый, вот что. Когда русисты убивали нас, вы не вмешивались. Что будет сейчас?

Даргинцев на встрече не было — верней были, но только те, кто относились к ваххабитам. Даргинцы были у власти и потому — никакого смысла менять установившийся порядок вещей они не видели. Более того — если бы они знали про эту встречу, они бы не остановились перед тем, чтобы навести сюда ракету и покончить с заговорщиками разом. На Кавказе — такие вещи не прощают и реагируют с максимальной жестокостью.

— Сейчас никто не даст русистам просто так подавить стремление к свободе.

— Но у русистов есть атомная бомба.

Посланник рассмеялся

— Но нет храбрости ее применить. Не надо обманывать самих себя. У русистов может быть десять, сто, тысяча атомных бомб, но у них нет мужчин, чтобы их применить. А это значит — что у них нет ни одной…

Полковник — не знал сейчас, что говорить. Он был неплохим организатором, но организовывать работу — совсем не то, что готовить людей к смертному бою. В своей жизни он командовал разными людьми, и сопляками и волкодавами. Волкодавы воспринимали необходимость идти под огонь и самим стрелять — как тяжелую, но необходимую работу, мало чем отличающуюся от работы сталевара — того ведь тоже может металлом обварить намертво. Сопляки были сопляками… мальчишки, которые еще не пропитались цинизмом по макушку, никогда не задумывались о смерти. Их просто научили в школе и родители чему то правильному — и они готовы были положить свою жизнь на весы даже особо не задумываясь об этом. Просто не осознавая истинной ценности жизни и не понимая, как легко в этой игре отнимается жизнь. Но эти мужики — совсем другое.

Все — взрослые, многие — с семьями из детьми. Жизнью побитые… есть и молодежь, конечно. Они уже понимали, что такое смерть и понимали, чем рискуют — не только собой, но и нищетой оставшихся без кормильцев семей. Этим мужикам много врали — начальники, друзья, политики по телевизору — и от того, они выработали своеобразный взгляд на жизнь — с циничной усмешкой, мол, ты трепись, а мы посмотрим.

Но, тем не менее, эти мужики здесь, с ним. Их немного — но они здесь, пришли самостоятельно, никто не загонял насильно. Сами сделали свой выбор и понимают, что в глазах государства — они еще большие преступники, чем те, что сейчас грабят, жгут насилуют и убивают. Потому что беспредел дагов — это привычное зло, с ним как-то уже смирились как с холодами зимой и даже — большие люди делают на этом деньги. На боли, крови, беде. Куда деньги ушли? Школы строили. А посмотреть можно? Можно. Только там э… террористы. Опасно очень.

А беспредел русских — это конец всему, конец государственной машине в ее нынешнем виде. Потому что если оружие берет в руки меньшинство — можно еще как-то добром договориться. Когда оружие берет в руки большинство — гражданская война неминуема, неминуем и геноцид, неминуемы такие преступления, что за них — только на Нюрнбергскую виселицу. А как иначе быть?

И ему — что говорить этим мужикам.

Темнело. Люди не видели его, а он — не видел и- только силуэты, слитная людская масса. Тяжелое дыхание, человеческое тепло…

Кто-то включил фары, чтобы лучше было видно.

— Не надо света — сказал полковник

Фары погасли…

— Мужики… — сказал полковник — я постараюсь много не говорить, потому что времени нет. Ваши командиры сказали мне, что вы сами — готовы идти на штурм коттеджного городка, не дожидаясь подхода кадровых частей. Я знаю, что многие из вас — в душе жалеют об этом решении и думают о своих семьях. Я не могу осуждать вас за это и прошу, перед тем, как принять окончательное решение — выслушать меня.

Двадцать пять лет назад мы разрушили свою страну. Нас никто не победил, потому что мы были непобедимы — тот, кто сунулся в сорок первом, это на своей шкуре узнал. Мы сами себя победили. Про…дели, про…ли, просто промолчали — страну. Я тогда был зеленым еще, в школу ходил — но я помню. Никто в те дни не знал, что мы теряем. Никто не шел на баррикады. Никто не призывал встать на защиту родной страны. Все просто промолчали.

Теперь — хорошо ли стало? А уже поздно — ничего не изменишь.

Здесь и сейчас — будет решаться судьба страны, судьба нашей России. Здесь и сейчас, мужики, вами. Вон там — больше сотни дагов, два бронетранспортера, приехали они сюда не просто так — договариваться приехали. О том, кто им теперь будет хозяином. Каждый — кто есть на этой земле — раб. Пусть раб Аллаха — но все равно раб. А мы, русские — свободные. Правильно я говорю?

— Правильно! — раздалось несколько нестройных голосов, но многие промолчали

— Сейчас говорят, — что нам не нужен Кавказ. Я говорю — нашим дедам он был нужен, почему он не нужен нам. Нашим отцам стала не нужна страна, и мы ее потеряли — хорошо ли это? Нам — нужна наша страна? Нам — нужно наша Россия?

— Да! Добро! — крикнули уже громче

— Если мы не победим сейчас, мы проиграем. Проиграем даже если потом победим. Местные — не будут нас уважать, и мы проиграем. Они будут уважать и бояться нас, только если простые русские люди придут к ним с оружием и скажут: это наша земля, а не ваша! Никому не отдадим!